14 сентября горькую утрату понёс тульский велоспорт: перестало биться сердце известного гонщика, участника Олимпийских игр 1956 года Эдуарда Гусева. Он был подарком для газетчиков: ему было что рассказать, и он умел это делать. Часто Гусев звонил в редакцию и предлагал материалы о ветеранах велоспорта, которых хорошо бы поздравить с юбилеем или просто напомнить о них читателям. И редакция была для него открыта. Но последнее интервью Эдуарда Николаевича было о нём самом — в марте Гусев отметил 80-летие. А теперь нам, увы, выпало прощаться... «Тула-Спорт» публикует тот самый разговор со старейшим тульским олимпийцем.
На отцовском велосипеде
— Да, в этом году сплошные юбилеи: 80 лет со дня рождения и 70 лет с того дня, когда мой отец, Николай Дмитриевич Гусев, так сказать, произвел меня в велосипедисты, — говорит гонщик. — Он достал с чердака пролежавший там всю войну велосипед, собрал его, смазал, снял седло — я тогда доставал до педалей только с рамы. А потом научил управлять этой машиной. С той поры езда на велосипеде стала моим любимым занятием, которому я посвящал все свободное от каждодневных дел время. И, наконец, третий юбилей — 60 лет моего выступления на летних Олимпийских играх в австралийском Мельбурне.
Тот отцовский дорожный велосипед памятен еще и потому, что на первых в карьере официальных соревнованиях Гусев стартовал именно на нем.
— Дебютный мой старт состоялся в мае 1951 года, — вспоминает он. — Тогда я, выступая за команду «Динамо», занял первое место среди юношей, выполнил третий взрослый разряд и получил право тренироваться на треке на настоящем гоночном велосипеде. Той же осенью я стал чемпионом Тулы в командной гонке и вошел в юношескую сборную области. В 1952 году на чемпионате РСФСР среди юношей выступал на треке и шоссе во всех видах программы! Занял три первых места, три вторых и был включен в сборную республики — в составе нее стал чемпионом СССР в командной гонке.
Годом позже — новый успех: на всесоюзном юношеском первенстве Гусев выигрывает командную гонку, берет серебро в гонке преследования на 4 километра, бронзу — в гите на 1 километр. В том году сборная Тулы, в составе которой помимо Эдуарда выступали Владимир Слюсарь, Борис Савостин и Лев Макаров, трижды обновляла рекорд страны!
— Но наиболее урожайным для меня стал 1954 год. Во-первых, получил аттестат зрелости об окончании средней школы, трижды выполнил норму мастера спорта СССР, заняв третье место на чемпионате страны в групповой гонке на 100 кругов, выиграв групповую гонку на международном турнире в Москве и установив всесоюзный рекорд в командной гонке на 4 километра в составе сборной страны. Тогда, кроме меня, в команде ехали туляк Федин, москвич Мешков и рижанин Япиньш. В том же 1954-м меня включили в основной состав сборной СССР по велоспорту.
Тульский трек стал кузницей для многих знаменитых мастеров, и Гусев в этой плеяде занимает достойное место, тем более что его талант был универсален. Он одинаково успешно выступал на треке и шоссе, на коротких и длинных дистанциях. Хрестоматийной стала победа Гусева в чемпионате СССР 1955 года на пятисотметровом треке в Иркутске в самой трудной гонке на 100 кругов с 33 промежуточными финишами: после каждого начислялись очки — и потом все начиналось заново. 19-летнему Эдуарду выпало сражаться не только с отдельными соперниками, но и с целой командой.
— Тогда против меня объединились и вместе повели борьбу именитые гонщики ЦСК МО, которых тренировал выдающийся советский гонщик Игорь Ипполитов. Но одолеть меня они не смогли, — с удовольствием вспоминает Гусев. — И позже Ипполитов, делая для меня дарственный автограф, написал: «Эдуарду Гусеву — чемпиону СССР в 100-круговой гонке, тактически обыгравшему не только всех своих соперников, но и меня!»
В далёкой Австралии
Первый титул чемпиона Советского Союза, завоеванный в Иркутске, призовые места на Спартакиадах народов СССР и РСФСР привели нашего земляка к главной спортивной вершине — Олимпийским играм. После неудачного выступления четырьмя годами ранее в Хельсинки советские гонщики могли рассчитывать на больший успех и даже на медали. В составе велосипедной команды в Мельбурн отправились сразу четверо туляков — помимо Гусева Борис Романов, Борис Савостин и Владимир Леонов. Интересно, что выдумки о том, что за спортсменами по пятам ходили сотрудники КГБ, Эдуард Николаевич опровергает.
— В Австралии нас встречало очень много русских эмигрантов. Они относились к нам очень хорошо, дарили сувенирчики, открытки, — рассказывает Гусев. — И, кстати, никто нам не запрещал с ними общаться. Мы жили в олимпийской деревне, и из штаба команды периодически звонили: мол, к вам гости. Это приходили наши соотечественники, и мы с ними гуляли, разговаривали.
Опровергает наш юбиляр и еще один миф — о вражде между спортсменами СССР и США. Наоборот, отношения с американцами были чуть ли не самыми теплыми.
— Мы с ними прекрасно ладили, вместе тренировались на лужайке в центре олимпийской деревни. Даже костюмы у нас на церемонии открытия оказались одинаковые: голубые брюки и белые пиджаки, только у нас шерстяные, а у них — из какого-то легкого материала. Вот с кем были напряженные отношения, так это с венграми: Олимпиада проходила вскоре после подавления восстания в республике…
Увы, тульским гонщикам в Мельбурне не повезло. Потерял время на старте гита и стал только пятым Савостин, выбыл в четвертьфинале спринта Романов, рухнул вместе с москвичом Варгашкиным на тандеме Леонов — и не смог продолжить борьбу из-за повреждения. Не повезло и советскому квартету в командной гонке преследования, в составе которого выступал Гусев.
— Я шел в четверке первым номером, — вспоминает Эдуард Николаевич. — Стартовал — и, чувствую, что-то пошло не так: на первом круге еле свернул, а после третьего вынужден был сойти, так наши ребята и заканчивали гонку втроем. Я и после финиша сначала ничего не мог понять: все в порядке, трубка в порядке... И только когда стал снимать колеса, увидел: гайка на заднем колесе ослаблена. Тогда я думал, что кто-то из соперников, но тренер Геннадий Мартынов подсказал, что это мог быть Виктор Ильин из нашей четверки: его уже не раз ловили на таком.
Впереди был четвертьфинал с британцами, в котором победить не удалось — и техника у соперников была сильнее, и нервы крепче. Но, несмотря на то что в итоговой классификации четверка Гусева стала только пятой, Олимпиада осталась незабываемым событием.
— Принято было поддерживать своих на соревнованиях, когда у самих выдавался свободный день. У нас не было в команде зарвавшихся звезд: все вместе участвовали в массовых мероприятиях, в самодеятельности, поэтому и олимпийский триумф — а мы впервые заняли верхнюю строчку в общем зачете, обойдя американцев — разделили поровну.
Его вторая Олимпиада
Была в жизни Эдуарда Николаевича и еще одна Олимпиада — зимняя, сочинская. Гусев стал факелоносцем на одном из тульских этапов эстафеты огня, и есть в этом и символизм, и справедливость: один из старейших олимпийцев стал проводником зажженного на Олимпе пламени.
Но от одной Олимпиады до другой была полная событий жизнь. Завершив карьеру в 1963 году, после того как в очередной раз занял призовое место на чемпионате страны, Гусев сменил амплуа. Сначала работал инженером на заводе «Арсенал», потом — начальником бюро в институте систем управления. А после уехал на Дальний Восток: там женился, работал на Иультинском промышленном комбинате начальником бюро научной организации труда, заместителем начальника главного управления материально-технического снабжения Магаданской области, руководил областным коммерческим центром. А в 1992 году, выйдя на пенсию, вернулся в Тульскую область. Занимался фермерским трудом, торговал собственноручно выращенной и переработанной гречихой. Эдуард Николаевич до последних дней оставался в гуще спортивной жизни, входил в городской общественный совет по развитию физкультуры и спорта, в президиум региональной федерации велоспорта. Годы неумолимы, но как хочется их остановить...
Андрей Жизлов
