Владислав Рыжков — типичный спартаковский воспитанник, который оказался не нужен своему клубу. Однажды он отклонил предложение «Витесса», а сейчас играет за тульский «Арсенал». В интервью еженедельнику «Футбол» Рыжков рассказал, как юношеская команда «Спартака» прыгала со второго этажа всем составом, как его не отпустили в «Милан» и как Жано Ананидзе отказывался вставать в квадрат.
Скромный Аленичев
— Когда вышли на поле «Открытие Арены», вам не захотелось снова играть за «Спартак»?
— Я думаю, каждый футболист, кто выйдет туда, так подумает. Арена замечательная, одна из лучших – если не лучшая в России сейчас. Хотя не могу сказать, что сильно обострились патриотические чувства – какие-то смешанные были ощущения. Старался не вспоминать прошлое, чтобы не перегореть.
— За полгода мы так и не поняли, что за тренер Дмитрий Аленичев. Объясните?
— Для него важно, чтобы был хороший коллектив. С каждым футболистом он готов общаться лично. Не все мои тренеры стремились разговаривать с игроками. К Аленичеву дверь всегда открыта — если есть вопросы, то заходи и задавай. Что касается тренировочных моментов, то много упражнений на интеллект. Например, делимся на две команды и играем в восемь ворот. Если одни ворота закрыты, то надо быстро развернуть мяч и пытаться забить в другие. Такое учит думать на поле. Но мне нетрудно было вписаться в тренировки Аленичева — все упражнения близки.
— Эпизод, который лучше всего характеризует Аленичева?
— Он очень скромный человек. Лишний раз он не станет вспоминать, как играл с Тотти и как его тренировал Моуринью. Аленичев не любит говорить о своих достижениях. Бывают случаи, когда его спрашивали обо всем этом, но Дмитрий Анатольевич сразу переводил тему.
— В вашей команде играет Алексей Базанов, который однажды в шутку связал массажиста. Он правда такой весёлый?
— Они любят пошутить с Ананко. Например, пасуются на тренировке. Ананко говорит: «Леша, у тебя техники нет, школы вообще никогда не было». Базанов отвечает в таком же стиле — это надо слышать! Ещё над доктором мы любим поприкалываться: подгоняем его постоянно.
Жизнь в спортзале
— Вы дважды попадали в «Спартак». Как это было в первый раз?
— Первый раз еще в детстве — приехал играть в Москву на «Кожаный мяч». Мы вместе с Максимом Житневым — он сейчас нападающий в «Сибири» — забили поровну. И кидали жребий: кому дадут лучшего игрока турнира, а кому — лучшего бомбардира. В итоге мне лучшего игрока дали. Так в двенадцать лет мы оказались вдвоём в «Спартаке».
— Игорь Киреев рассказывал, что приезжим в интернате «Спартака» было непросто.
— Так получилось, что в команде нашего года было много приезжих. У других годов — один, три, пять, а у нас — около одиннадцати. Почти все игроки основного состава. Но с московскими ребятами мы дружили. Я много раз в гостях был у Саши Зотова. Кстати, приезжие обычно играли в основе. Нет смысла оплачивать проживание человека, который сидит на лавке. В этом и мотивация ещё была, чтобы не снижать к себе требования.
— Почему пришлось уехать?
— Я сам захотел. Мне было двенадцать лет, стало очень тяжело в Москве. По родителям скучал, редко их видел. Сказал им: «Заберите меня домой». Из тех ребят, что со мной играли тогда в «Спартаке» в 11-12-летнем возрасте, заиграли на серьёзном уровне только Саша Зотов и Андрей Лях. И оба сейчас со мной в «Арсенале»! После того как уехал, звали в Волгоград, в «Локомотив», много куда. Но однажды «Спартак» пригласил нашу воронежскую команду сыграть в манеже. Мы 1:0 победили, я как раз забил гол с пенальти. Обыграл вратаря, его удалили за фол последней надежды. Мне сразу сказали оставаться.
— Какой была более взрослая жизнь в интернате?
— Был небольшой бардак с гостиницами, переезды с одной базы на другую. Какое-то время вообще в спортзале жили — на «Алмазе». Ставили много кроватей рядом с баскетбольными щитами и кольцами. Через месяца три, правда, нас поселили в гостинице «Вега». Но ничего — я же приехал из Воронежа, сладкой жизни там не видел. Так что к таким вещам по сей день спокойно отношусь.
— В обычной школе было весело?
— Ой, да. У нас был весёлый год, мы убегали с уроков. Прыгали прямо со второго этажа и убегали с последних двух-трёх уроков. Мы просто знали: если уйдут двое-трое, могут на тренировку не пустить. Но если убежит вся команда, ничего не будет. Мы спали на уроках, один парень вообще газеты на последней парте читал. К нам снисходительно относились. Например, историк спрашивал: «Ты сегодня подготовился, что-нибудь знаешь?» — «Нет, ничего не знаю». — «Ладно, тогда „три“».
— В классе не было девочек?
— Нет, у нас же спецкласс — вся команда. Девочки были в параллельных классах. Например, Погребняк с Марией Шаталовой в нашей школе и познакомился. Такие случаи часто бывали.
Нервы Ананидзе
— В дубле вы играли вместе с Ананидзе. Он правда мог прятаться в шкафчике, чтобы не лететь на Дальний Восток?
— Я ничего такого странного в его поведении не замечал. Да, горячий грузинский парень, мог обидеться прямо на поле. Допустим, играем в квадрат, спорная ситуация. Ему кто-нибудь из опытных говорит: «Молодой, заходи в круг, ты криво мне пас отдал». А он отвечал: «Я тебе нормальный дал пас, сам заходи». А что касается шкафчика, то у меня другая информация. У него нога вроде бы болела, он сказал: «Смысл мне лететь, если нога болит?»
— Помните, как в дубле оказались Моцарт, Титов и Калиниченко?
— Да. Егор с нами потренировался и дал интервью, в котором сказал, что в дубле есть отличные футболисты и что он не понимает, почему их не подтягивают. Назвал меня среди них — было приятно. Я ведь ещё помню времена, когда подавал ему мячи. Егор подбегает и говорит: «Кидай мяч быстрее!» А я две секунды на него смотрел и не мог поверить, что это Титов настолько близко. Так что, когда мы начали с ним играть за дубль, ощущения непередаваемые были. Егор никогда не пихал молодым, старался объяснять. Как-то я тренировался с основой, Черчесов наехал на меня за что-то. Егор потом подошел и говорит: «Успокойся, всё нормально». Калина — тоже большой мастер. У них тогда можно было учиться и учиться.
— Правда, что вам предлагал контракт «Милан»?
— У меня оставался год до конца контракта, мы на молодёжном турнире обыграли «Милан» — 3:0 или 4:0. Итальянские селекционеры сказали, что меня ждут. «Спартаку» сделали предложение, после чего мне сказали: «Или подписываешь новый контракт и тренируешься с основой, или будешь бегать год по кругу». Говорили люди из руководства, но имён называть не хочу.
— Дебют за основу у вас вышел короткий, но насыщенный на события.
— Игра с Нальчиком, ведём 1:0. Выхожу на поле на 88-й минуте — на 89-й нам забивают. Думаю: «Ничего себе, дебют удался». Но потом они пошли в атаку, Ромка Шишкин перехватил мяч и отдал мне в центр. Я — дальше на Прудникова, получился голевой пас, он забил.
— Вроде бы всё классно начиналось, «Москве» в следующем туре забили. Почему в итоге не получилось в «Спартаке»?
— От «Спартака» всегда требуют результата. Когда я уходил из команды, там были Алекс, Веллитон. Заняли второе место, хотя тот сезон должен был быть золотым. «Крыльям» и ЦСКА проиграли ведь случайно — Сос (Джанаев. — Ред.) обидно ошибся. На мой взгляд, лучше сезона с тех времён «Спартак» не выдал. Но на тот момент относились к нам так: вас много, молодых, но у нас задача — побеждать здесь и сейчас. Нет возможности вас наигрывать.
— Это Карпин говорил?
— В принципе такое отношение было. Некогда ждать, когда вы вырастете. Молодые футболисты ведь нестабильны, поэтому доверия особо не было. Любая ошибка — всё, не прощалось. Хотя не думаю, что Карпин сам пришёл в молодости и сразу заиграл. Самое обидное, что не все иностранцы тогда намного лучше играли. Я согласен, Алекс, Веллитон — они неоспоримо круче были, чем мы. Но тот же Кариока — он что, на голову сильнее?
— Вы хоть раз видели, чтобы Кариока улыбался?
— Не знаю. Не хочу вообще о нём говорить. Я с ним не общался, не думаю, что кто-нибудь из «Спартака» скажет о Кариоке что-то хорошее. Он постоянно был всем недоволен. Не отдашь ему пас, он на своём начинает обзываться. А я все понимал, у нас были бразильцы, был переводчик Асхабадзе. Мы знали, что Кариока говорит.
— Сейчас Асхабадзе не переводчик, а Роман Гурамович.
— Впервые услышал, какое у него отчество. Не знаю, как ребята к нему сейчас обращаются, но тогда для нас он был просто Ромой.
Техника Лаудрупа
— Чем запомнился Лаудруп?
— Он доверял нам, говорил, что должны быть молодые и опытные. Тогда Веллитон сломался, Алекса ещё только взяли. Лаудруп попал в тяжёлое время, но человек он очень хороший. Вызывал меня, Макеева, Зотова. Говорил: доказывайте — получите шанс. Ещё он впечатлил как футболист. Это фантастика! Я смотрел на него и не понимал, как можно быть таким крутым. Однажды мы играли в футбол пять на пять, он проверил между ног Павленко и Штранцля, а потом перекинул Джанаева. Или, например, мяч летит к нему долго, а он на другую половину поля пас с лета в касание делает! Глядя на Лаудрупа, иногда забывал, что тренируюсь. Просто стоял и удивлялся, как так можно играть в футбол. Дзюба даже как-то сказал, что он, Лаудруп и ещё кто-то — лучшие игроки мира.
— Как ещё шутил Дзюба?
— Однажды на сборах Дзюба позвонил нам с Ковальчуком в номер, представился администратором. Сказал, что сегодня состоится внеплановая тренировка. Мы пришли на поле, ждём десять минут, двадцать, полчаса — никого нет. Выяснилось, что никакой тренировки не должно быть, парни вообще на экскурсию уехали.
— Вы однажды прославились, выбрав «Волгу» вместо «Витесса». Я с трудом понимаю это решение.
— А что тут понимать? Главная причина — семья. Там с визами непросто было, жена, родители. Вот если бы сейчас предложили, то готов был бы. А тогда — нет. Поступило предложение от «Волги», я его принял. Да и наш чемпионат посильнее голландского.
— Только там идеальные поля и полные стадионы зрителей.
— С этим не буду спорить. Поля и антураж там круче. Но ещё раз говорю: сейчас я уже был бы готов поехать вместе с семьёй.
— Вы говорили, что условия в «Волге» и в голландском «Витессе» предлагали приблизительно одинаковые. Сколько, 400-500 тысяч евро в год?
— В сумме что-то типа того. В Голландии даже больше, чем в «Волге», получалось. Кстати, говорили, будто я отказался ехать, потому что не знаю английского языка. Глупости! Я готов учить и вообще сносно язык знаю. Когда приезжаю за границу, спокойно могу объясниться.
— До «Волги» вы были в сочинской «Жемчужине». Как встретил Станислав Черчесов после «Спартака»?
— У нас тяжёлые были отношения. Он меня почему-то не ставил, хотя я тренировался хорошо, старался. Со сборов ещё пошло — я там вообще не играл. Уехал в молодёжную сборную, там забил два гола в трёх играх. Потом, кстати, больше в «молодёжку» ни разу не вызвали. Приехал из сборной — звонят из «Мордовии», предлагают туда. Я подошел к Черчесову: «Станислав Саламыч, если вы на меня не рассчитываете, давайте в „Мордовию“ поеду». Он говорит: «Всё нормально, оставайся. У нас сейчас две игры, можешь пока загранпаспорт сделать свой». У меня просто паспорт тогда заканчивался. Думаю: «Прекрасно, две первые игры, а я команде, по ходу, не нужен».
— В «Жемчужине» играл Александр Данишевский. Он совсем безбашенный?
— Ой, Даня смешной. Был вратарь у нас — Саша Чихрадзе. Оставалось время в конце тренировки, лежат набивные мячи с песком. Данишевский говорит Чихрадзе: «Саша, я тебе сейчас пробью с пятнадцати метров набивным мячом. Спорим, что забью?» Со всей силы попробовал ударить раза два-три — понятно, что бесполезно. И побежал на рывке в горку — в итоге порвал мышцу какую-то. И в Москву улетел. Или, бывало, ставит шесть мячей в один ряд и шесть в другой и бегает по ним. Зачем? Не знаю, просто так.
Глеб Чернявский
«Футбол»
